Ламповые души

....да, телеграф.... Мне иногда приходилось, в яркий день, видеть на краю дорогу, на пригорке, эти вздымающиеся кверху черные суставчатые руки, похожие на лапы огромного жука, и, уверяю вас, я всегда глядел на них с волнением. Я думал о том, что эти странные знаки, так четко рассекающие воздух и передающие за триста лье неведомую волю человека, сидящего за столом, другому человеку, сидящему в конце линии за другим столом, вырисовываются на серых тучах или голубом небе только силой желания этого всемогущего властелина; и я думал о духах, сильфах, гномах - словом, о тайных силах, - и смеялся. Но у меня никогда не являлось желание поближе рассмотреть этих огромных насекомых с белым брюшком и тощими черными лапами, потому что я боялся найти под их каменными крыльями маленькое человеческое существо, очень важное, очень педантичное, напичканное науками, кабалистикой или колдовством. Но в одно прекрасное утро я узнал, что всяким телеграфом управляет несчастный служака, получающий в год тысячу двести франков и созерцающий целый день не небо, как астроном, не воду, как рыболов, не пейзаж, как праздный гуляка, а такое же насекомое с белым брюшком и черными лапами, своего корреспондента, находящегося за четыре или пять лье от него. Тогда мне стало интересно посмотреть вблизи на эту живую куколку, на то, как она из глубины своего кокона играет соседней куколкой, дергая одну веревочку за другой.

- И вы едете туда?
- Я еду туда.
- На какой телеграф? Министерства внутренних дел или Обсерватории?
- Ни в коем случае; там я встречу людей, которые пожелают растолковать мне то, чего я не хочу знать, и стануь насильно объяснять мне тайну, которой сами не понимают.
Черт возьми, я хочу сохранить свои иллюзии относительно насекомых; достаточно того что я утратил иллюзии относительно людей. Так что я не поеду ни на телеграф министерства внутренних дел, ни на телеграф Обсерватории. Мне нужен телеграф на вольном воздухе, чтобы увидеть без прикрасбедного малого окаменевшего в своей башенке.
- Вы очень странный человек.
- Какую линию вы посоветуете мне осмотреть?
- Ту, где сейчас идет самая усиленная работа.
- Отлично. Значит, испанскую?
- Конечно......

... он подошел к подножию холма и по узенькой круговой тропинке , шириной в полтора фута, начал подниматься в гору; дойдя до вершины, он оказался перед изгородью, на которой уже зеленели плоды, сменившие розовые и белые цветы.
Он принялся искать калитку и не замедлил найти ее.Это была деревянная решетка, привешенная на ивовых петлях и запирающаяся посредством гвоздя и веревки. Он тотчас же освоился с этим механизмом и калитка отворилась.

Он очутился в маленьком садике в двадцать шагов длиной и двенадцать шириной; с одной стороны садик был окаймлен той частью изгороди, в которой было устроено остроумное приспособление, описанное нами под названием калитки, а с другой примыкал к старой башне, обвитой плющом и усеянной желтыми левкоями и гвоздиками.
Никто бы не сказал, что эта башня, вся в морщинах и цветах, словно бабушка, которую пришли поздравлять внуки, могла бы поведать немало ужасных драм, если бы у нее был голос в придачу к тем грозным ушам, которые старая пословица приписывает стенам. Через садик можно было пройти по дорожке, посыпанной красным песком и окаймленной бордюром из многолетнего толстого букса, чьи оттенки привели бы в восхищение взор Делакруа, современника Рубенса

Латинское название рода происходит от др.-греч. πύξος — букс, самшит[2], заимствования из неизвестного языка[3]. Этимологический словарь Фасмера выводит слово самшит из персидского слова šimšäd[4].

А. Лизунков, в наших условиях проще всего приватизировать старую водонапорную башню

на крыше и КВ-антенну можно поместить

... никогда еще Флоре, веселой и юной богине добрых латинских садовников, не служили так старательно и так чистосердечно, как в этом маленьком садике.

В самом деле, на двадцати розовых кустах, составляющих цветник, не было ни одного листочка со следами мушки, ни одной жилки, обезображенной зеленой тлей, которая опустошает и пожирает растения на сырой почве. А между тем в саду было достаточно сыро; об этом говорили черная, как сажа, земля и густая листва деревьев. Впрочем, естественную влажностьбыстро заменила бы искусственная благодаря врытой в углу сада бочке со стоячей водой, где на зеленой ряске неизменно пребывали лягушка и жаба, которые, вероятно из-за несоответствия характеров, постоянно сидели друг к другу спиной на противоположных сторонах круга.
При всем том на дорожках не было ни травинки, на клумбах ни одного сорного побега; ни одна модница не холит и не подрезает так тщательно герани, кактусы и рододендроны в своей фарфоровой жардиньерке, как это делал хозяин садика, пока незримый.

между тем в саду было достаточно сыро; об этом говорили черная, как сажа, земля

...вдруг он наткнулся на что-то, притаившееся за тачкой, наполненной листьями; это что-то с удивленным воклицанием выпрямилось, и он очутился лицом к лицу с человечком лет пятидесяти; человечек был занят собиранием земляники, которую он раскладывал на виноградных листьях.
У него было двенадцать виноградных листьев и почти столько же ягод земляники.Поднимаясь старичок едва не уронил ягоды, листья и тарелку....
- Собираете урожай? - сказал, улыбаясь, он
- Простите, сударь, - ответил старичок, поднося руку к фуражке, - я, правда, не на верху, но я только что сошел оттуда.
- Не беспокойтесь из-за меня, мой друг, - сказал он, - собирайте ваши ягоды, если это еще не все.
- Осталось еще десять, - сказал старичок, - видите, вот одинадцать, а у меня их двадцать одна, на пять больше, чем в прошлом году. И неудивительно, весна в этом году стояла теплая, а землянике, сударь, если что нужно, так это солнце. Вот почему вместо шестнадцати, которые были в прошлом году, у меня теперь, как видите, одинадцать уже сорванных, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать... Боже мой, двух не хватает! Они еще вчера были, сударь, они были здесь, я в этом уверен, я их пересчитал. Это наверное сынишка тетки Симон напроказничал; я видел как он шнырял здесь сегодня утром! Маленький негодяй, красть в саду! Видно, он не знает, чем это может кончиться!

...он услышал достаточно...
У каждого человека есть своя страсть, грызущая ему сердце, как у каждого плода есть свой червь; страстью телеграфиста было садоводство.

- Вы пришли посмотреть на телеграф, сударь? - спросил телеграфист-садовник.
- Да, если это не запрещено вашими правилами.
- Отнюдь не запрещено, - отвечал телеграфист, - ведь в этом нет никакой опасности: никто не знает и не может знать, что мы передаем.
- Мне действительно говорили, - сказал он - что вы повторяете сигналы, которых сами не понимаете.
- Разумеется, сударь, и я этим очень доволен, - сказал, смеясь, телеграфист.
- Почему же?.
- Потому что таким образом я не несу никакой ответствености. Я только машина, и только, и раз я действую, то с меня ничего больше не спрашивают.
" Черт побери, - подумал он, - неужели я натолкнулся на человека, который больше ни к чему не стремиться? тогда мне не повезло."
- Сударь, - сказал садовод, бросив взгляд на солнечные часы в садике, - мои десять минут подходят к концу, и я должен вернуться на место. Не желаете ли подняться вместе со мной?
- Я следую за вами.